Неточные совпадения
Во время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше
благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной
сестрой. В начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от
сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие по законам моды на целую неделю город, мысли не о том, что делается в ее доме и в ее поместьях, запутанных и расстроенных
благодаря незнанью хозяйственного дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
Он закрепил и дом с землей и деревней за обеими
сестрами, за что обе они опять по-своему
благодарили его. Бабушка хмурилась, косилась, ворчала, потом не выдержала и обняла его.
Татьяна Марковна пробовала заговаривать об имении, об отчете, до передачи Райским усадьбы
сестрам, но он взглянул на нее такими усталыми глазами, что она отложила счеты и отдала ему только хранившиеся у ней рублей шестьсот его денег. Он триста рублей при ней же отдал Василисе и Якову, чтоб они роздали дворне и
поблагодарили ее за «дружбу, баловство и услужливость».
— Очень
благодарю вас, Аграфена Петровна, за все заботы обо мне, но мне теперь не нужна такая большая квартира и вся прислуга. Если же вы хотите помочь мне, то будьте так добры распорядиться вещами, убрать их покамест, как это делалось при мама. А Наташа приедет, она распорядится. (Наташа была
сестра Нехлюдова.)
Сестры расстались
благодаря этому разговору довольно холодно. У Фени все-таки возникло какое-то недоверие к баушке Лукерье, и она стала замечать за ней многое, чего раньше не замечала, точно совсем другая стала баушка. И даже из лица похудела.
Тотчас не
благодарил вас за доброе ваше дружеское участие, ожидая от
сестры ответа на мое намерение перебраться к вам как будто восвояси.
Начнем с последнего нашего свидания, которое вечно будет в памяти моей. Вы увидите из нескольких слов, сколько можно быть счастливым и в самом горе. Ах, сколько я вам благодарен, что Annette, что все малютки со мной. [Имеются в виду портреты родных —
сестер, их детей и т. д.] Они меня тешили в моей золотой тюрьме, ибо новый комендант на чудо отделал наши казематы. Однако я
благодарю бога, что из них выбрался, хотя с цепями должен парадировать по всей России.
Вот вам для вступления самая свежая новость: сейчас был у князя Долгорукова,
благодарил его за исключительноеразрешение, по просьбе
сестры, лечиться в столице.
Сегодня мы нагнали Якушкина, и он просил, чтоб вы им при случае сказали по получении сего письма, что он здоров, с помощью божьей спокоен. Вообрази, что они, несмотря на все неприятные встречи, живут в Ярославле и снабжают всем, что нужно. Я истинно ее руку расцеловал в эту дверь… Я видел в ней
сестру, и это впечатление надолго оставило во мне сладостное воспоминание, —
благодарите их.
В Петербурге навещал меня, больного, Константин Данзас. Много говорил я о Пушкине с его секундантом. Он, между прочим, рассказал мне, что раз как-то, во время последней его болезни, приехала У. К. Глинка,
сестра Кюхельбекера; но тогда ставили ему пиявки. Пушкин просил
поблагодарить ее за участие, извинился, что не может принять. Вскоре потом со вздохом проговорил: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского!»
Давно я прочел твой листок, добрый друг Матюшкин, давно
поблагодарил тебя за него, но еще не откликнулся тебе, — тебе, впрочем, давно сказали добрые мои
сестры, что я в марте месяце порадован был твоим письменным воспоминанием. С тех пор много времени прошло, но мы такими сроками отсчитываем время, что эта отсрочка нипочем, особенно когда независимо от годов верна лицейская дружба. С этой уверенностию можно иногда и молча понимать друг друга.
— Да-с, это звездочка! Сколько она скандалов наделала, боже ты мой! То убежит к отцу, то к
сестре; перевозит да переносит по городу свои вещи. То расходится, то сходится. Люди, которым Розанов сапог бы своих не дал чистить, вон, например, как Саренке,
благодаря ей хозяйничали в его домашней жизни, давали советы, читали ему нотации. Разве это можно вынести?
Моя мать, при дедушке и при всех, очень горячо ее
благодарила за то, что она не оставила своего крестника и его
сестры своими ласками и вниманием, и уверяла ее, что, покуда жива, не забудет ее родственной любви.
« Я три раза ранен — и вот причина моего молчания; но ныне,
благодаря бога, я уже поправляюсь, и знакомая твоя девица, госпожа Прыхина, теперешняя наша
сестра милосердия, ходит за мной, как дочь родная; недельки через три я думаю выехать в Петербург, куда и тебя, моя Машурочка, прошу прибыть и уврачевать раны старика.
— Покорно
благодарю вас, Эмилий Францевич, — от души сказал Александров. — Но я все-таки сегодня уйду из корпуса. Муж моей старшей
сестры — управляющий гостиницы Фальц-Фейна, что на Тверской улице, угол Газетного. На прошлой неделе он говорил со мною по телефону. Пускай бы он сейчас же поехал к моей маме и сказал бы ей, чтобы она как можно скорее приехала сюда и захватила бы с собою какое-нибудь штатское платье. А я добровольно пойду в карцер и буду ждать.
— Какая прекрасная вещь! Прелесть! — сказала Вера и поцеловала
сестру. —
Благодарю тебя. Где ты достала такое сокровище?
— То есть не по-братски, а единственно в том смысле, что я брат моей
сестре, сударыня, и поверьте, сударыня, — зачастил он, опять побагровев, — что я не так необразован, как могу показаться с первого взгляда в вашей гостиной. Мы с
сестрой ничто, сударыня, сравнительно с пышностию, которую здесь замечаем. Имея к тому же клеветников. Но до репутации Лебядкин горд, сударыня, и… и… я приехал
отблагодарить… Вот деньги, сударыня!
Сусанна Николаевна
поблагодарила его улыбкой и подошла к
сестре; та пошутила ей...
Благодаря этому адвокат истцов (обе управы наняли одного и того же адвоката), отважный малый, в видах обеспечения исков, явился в сопровождении судебного пристава к
сестрам и все, что нашел, описал и опечатал, оставив в их распоряжении только платья и те золотые и серебряные вещи, которые, судя по выгравированным надписям, оказывались приношениями восхищенной публики.
Несчастливцев. Прости меня, прости! Я бедней тебя, я прошел пешком сотни верст, чтоб повидаться с родными; я не берег себя, а берег это платье, чтоб одеться приличнее, чтоб меня не выгнали. Ты меня считаешь человеком,
благодарю тебя! Ты у меня просишь тысячи — нет у меня их.
Сестра,
сестра! не тебе у меня денег просить! А ты мне не откажи в пятачке медном, когда я постучусь под твоим окном и попрошу опохмелиться. Мне пятачок, пятачок! Вот кто я!
Моя
сестра благодарит вас за поклон. Она часто вспоминает, как когда-то возила Костю Кочевого отдавать в приготовительный класс, и до сих пор еще называет вас бедный, так как у нее сохранилось воспоминание о вас как о сироте-мальчике. Итак, бедный сирота, я люблю. Пока это секрет, ничего не говорите там известной вам «особе». Это, я думаю, само собой уладится, или, как говорит лакей у Толстого, образуется…»
Анна Михайловна отошла к окну и поспешно разорвала конверт. Письмо все состояло из десяти строк, написанных Дашиной рукой: Дорушка поздравляла
сестру с новым годом,
благодарила ее за деньги и, по русскому обычаю, желала ей с новым годом нового счастья. На сделанный когда-то Анной Михайловной вопрос: когда они думают возвратиться, Даша теперь коротко отвечала в post scriptum...
На другой день Волынцев с
сестрою приехал к обеду. Дарья Михайловна была всегда очень любезна с ним, и на этот раз она особенно ласково с ним обращалась. Наталье было невыносимо тяжело; но Волынцев так был почтителен, так робко с ней заговаривал, что она в душе не могла не
поблагодарить его.
Андрей. Да. Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием. Это смешно и глупо, но в этом все-таки надо сознаться, после его смерти я стал полнеть и вот располнел в один год, точно мое тело освободилось от гнета.
Благодаря отцу я и
сестры знаем французский, немецкий и английский языки, а Ирина знает еще по-итальянски. Но чего это стоило!
Благодарим на добром слове, на привете ласковом!» Но Костик глянул на мать, глянул на
сестру, они и пошли.
—
Благодарим на угощении, на ласке! — язвительно сказал Костик и вышел вслед за
сестрою.
С самой середы, когда обещано было представленье в цирке, до четверга, —
благодаря нежной заботливости Верочки, ее уменью развлекать
сестру и брата, оба вели себя самым примерным образом. Особенно трудно было справиться с Зизи, — девочкой болезненной, заморенной лекарствами, в числе которых тресковый жир играл видную роль и служил всегда поводом к истерическим рыданьям и капризам.
Он, стиснув зубы,
благодарил её, глядя на всех тоскливо-злыми глазами и замечая, что Варенька недоверчиво и удивлённо улыбается под шёпот его
сестры, склонившейся к её уху.
Золотилов. А так, как все смотрят. И чтоб успокоить тебя, я приведу свой собственный даже пример, хоть это и будет не совсем скромно… (Вполголоса.) Я вот женатый человек и в летах, а, может быть, в этом отношении тоже не без греха; однако чрез это ни семейное счастие наше с твоей
сестрой не расстроено, ни я,
благодаря бога, не похудел, не спился, и как-то вот еще на днях такого рода особа вздумала перед женой нос вздернуть, — я ее сейчас же ограничил: знай сверчок свой шесток!
Mихайло Иваныч.
Благодарю за откровенность; но
сестра сама желает разделить с вами бремя жизни.
Чубиков и его помощник
поблагодарили за завтрак и пошли в барский дом.
Сестру Кляузова, Марью Ивановну, сорокапятилетнюю деву, застали они молящейся перед высоким фамильным киотом. Увидев в руках гостей портфели и фуражки с кокардами, она побледнела.
Холодная вода освежила его, он утерся и, не сказав ни слова, не
поблагодарив даже свою
сестру милосердия, схватил шапку, подхватил на плечо шубу, поданную ему Пселдонимовой, и через коридор, через кухню, в которой уже мяукала кошка и где кухарка, приподнявшись на своей подстилке, с жадным любопытством посмотрела ему вслед, выбежал на двор, на улицу и бросился и проезжавшему извозчику.
Патап Максимыч очень был доволен ласками Марьи Гавриловны к дочерям его. Льстило его самолюбию, что такая богатая из хорошего рода женщина отличает Настю с Парашей от других обительских жительниц. Стал он частенько навещать
сестру и посылать в скит Аксинью Захаровну. И Марья Гавриловна раза по два в год езжала в Осиповку навестить доброго Патапа Максимыча. Принимал он ее как самую почетную гостью,
благодарил, что «девчонок его» жалует, учит их уму-разуму.
— Ну,
благодари доктора, скажи: «спасибо!» — улыбнулась
сестра милосердия, наклоняя ее голову.
—
Благодарю вас. И все-таки вы едете к нам — к моей матери, к моим
сестрам, чтобы стать в конце концов Ниной Доуровой. Так суждено свыше. Такова судьба!
Тронутый, взволнованный и благодарный Володя часто входил в уютную маленькую спальную, где заливалась канарейка, и целовал то руку матери, то ее щеку, то плечо, улыбался и
благодарил, обещал часто писать и уходил поговорить с
сестрой и с братом, чтобы они берегли маму.
— Да, — продолжал банкир, не спуская глаз с газеты, — она не может так скоро покончить с чувством, которое, надо сознаться, неестественно, потому что фактически она перестала уже быть вашей
сестрой…Гм…Вы ей не брат. Она неизмеримо выше вас. Вы низки для того, чтобы быть братом этой женщины…Милостивый государь!
Благодарите эту женщину! Если бы не она, вы не осмелились бы переступить порог этого дома!
— Так прошу же тебя, доверши мне твои услуги: съезди еще раз на твоих рысаках к ним, к этим подлецам, пока они не уехали на своих рысаках на пуант любоваться солнцем, и скажи им, что дело не подается ни на шаг, что они могут делать со мной, что им угодно: могут сажать меня в долговую тюрьму, в рабочий дом, словом, куда только могут, но я не припишу на себя более ни одной лишней копейки долга; я не стану себя застраховывать, потому что не хочу делать мою кончину выгодною для моих злодеев, и уж наверное (он понизил голос и, весь побагровев, прохрипел)… и уж наверное никогда не коснуся собственности моей
сестры, моей бедной Лары, которой я обещался матери моей быть опорой и от которой сам удалил себя,
благодаря…
благодаря… окутавшей меня подтасованной разбойничьей шайке…
Действительно,
благодаря деньгам и какому-то счастливому случаю, «воспитанники» Сергея, т. е. незаконный его сын Лука с двумя
сестрами, в 1814 г. высочайшим повелением были признаны законными.
— Нечего
благодарить, хорош, нечего сказать, то ухаживал, я было совсем собралась отвечать, а он вдруг как в воду канул. Извольте явиться сегодня же вечером, мамаша,
сестра, брат и, в особенности, я будем очень рады видеть нашего дорогого «политического мученика».
Апрель все ее
благодарил и успокоивал, но она видела, что он сам не спокоен, и она спрашивала его про родину: где живет его
сестра? Нельзя ли послать ей пять фунтов кофею? Правда ли это была, будто у них наши взыскивали с тех, кто своих покормит?